Спецкор «ИМ» рассказывает о том, как воевала 326-я дивизия в 1942 году.
Зимой 1942 года 326-я стрелковая дивизия была переброшена в Калужскую область. Наступление Красной Армии замедлилось, а потом советским войскам и вовсе пришлось перейти к обороне. Несколько месяцев мордовские солдаты с переменным успехом вели затяжные позиционные бои. В сводках Совинформбюро о них, как правило, сообщалось короткой мало что объясняющей фразой «бои местного значения». На самом же деле Мордовская дивизия и многие другие соединения 16-й армии оказались в самой настоящей мясорубке.
«Церковь была хорошим ориентиром!»
— А у тебя только эти ботинки?!
Из гостиницы в Сухиничах меня забирает специалист по работе с молодежью местной администрации Дмитрий Ефремов. Внедорожник, специально выделенный районными властями для журналиста из Мордовии, повезет его и меня в места, щедро политые кровью русских солдат. Деревня Богдановы Колодези, что в двадцати с небольшим километрах от райцентра, и близлежащие населенные пункты в 1942 году по несколько раз в сутки переходили из рук в руки.
— Вот видишь церковь разрушенная, — рассказывает Дима, пока наш транспорт осторожно крадется по раскисшей деревенской дороге. – В 1942 году она была отличным ориентиром для артиллерии. По этой деревне били и наши, и немцы. Бои здесь такие шли, что… Несколько лет назад сюда приезжал один отставной генерал, воевавший в этих местах. Он в то время командовал минометным расчетом. Собственно, от всего расчета он один в живых и остался. Его ранило здесь, а после госпиталя он воевал под Курском. Так вот он рассказывал, что здесь было гораздо страшнее. Курская битва вошла в историю, потому что там было самое крупное танковое сражение. Здесь, конечно, военная техника в таких масштабах не применялась, но самолеты и артиллерия работали постоянно. Да и по количеству потерь…
После битвы под Москвой, где доселе непобедимая германская армия надорвала свой пуп, немцы откатились в Калужскую область, вынашивая планы повторного наступления на столицу СССР. Здесь им противостояла 16-я армия под командованием Рокоссовского, в состав которой вошла и 326-я стрелковая дивизия. Злость от поражения у стен Москвы фашисты в полной мере вымещали на мирном населении. В селе Анисово-Городище из шестидесяти домов уцелели только шесть. Из населения в живых остались всего несколько человек. Здесь немцы расстреляли мать четверых детей вместе с 16-летним сыном Иваном. А еще одного сына, 23-летнего Сергея заживо сожгли в печи. Зная о зверствах, советские солдаты в боях себя не жалели. Лишь бы отомстить! Позже поисковики, работавшие в этих местах, тысячами извлекали из земли и перезахоранивали останки советских солдат. Братская могила есть и в Богдановых Колодезях, и чуть дальше в лесу, где уцелевшими остались вырытые в 1942 году окопы и блиндажи. Это место потом облагородили, установили памятники и часовню, а блиндажи и ДОТы просто чуть подновили. Для нас! Чтобы мы знали и помнили!
— В этой местности до сих пор можно найти и неразорвавшиеся снаряды, да и останки солдат еще искать нужно, — вздыхает Дмитрий Ефремов. – Немцы дошли до Козельска, а там 326-я дивизия дала им отпор. Тогда они откатились на эту территорию, и закрепились на другом берегу реки Жиздра. И стояли они здесь почти целый год. Ваши поисковики в свое время здесь очень хорошо поработали, но вот, к примеру, видишь слева овраг, здесь, если хорошо поискать, много чего найти можно.
Через лес пробираемся в пойму Жиздры. Чтобы моя обувь не разлетелась на половине боевого пути Мордовской дивизии, водитель Серега выдал мне бахилы. Какая ни есть, а все-таки защита. С берега реки стоящая на холме церквушка в Богдановых Колодезях, как на ладони. Лучшего ориентира для артиллерии и впрямь не придумать. После войны восстанавливать разрушенный храм не стали, религия в те годы особо не приветствовалась, да и повреждения были такими, что восстановить было просто невозможно.
— Рядом с братской могилой в селе поставили молельный домик, — объясняет Дмитрий. – А церковь так и оставили как памятник!
«В туманности через реку переправился взвод солдат, а ведь тумана-то не было!»
С берега реки хорошо видны крыши нескольких уцелевших домиков деревушки Гретня. В 1942 году ей доставалось и от немцев, и от наших.
— Сейчас зимой здесь никто не живет, — объясняет Дмитрий, — только летом дачники приезжают. Знаешь, жутковато здесь, если честно. Помню, сидели мы как-то с друзьями возле костра на берегу этой реки, и вдруг как будто туманность какая-то над водой возникла. И вроде как наяву в тумане через брод переходит взвод солдат… А ведь тумана тогда не было! Многие рассказывают, что есть в этой местности что-то такое аномальное. Те же поисковики, когда с ними разговариваешь, рассказывают, что видели тени солдат. Вот видишь поле на том берегу, раньше по весне, когда трактора пахали, постоянно натыкались на останки бойцов.
— Разного рода легенд, связанных с этой местностью, действительно, ходит очень много, — говорит глава Сухиничского района Калужской области Александр Колесников. – Район полтора года был в оккупации, и когда его освобождали, в двадцати одном братском захоронении перезахоронили почти двенадцать тысяч солдат и офицеров. Потом мордовские поисковики подняли останки около тысячи бойцов. И сегодня можно говорить о том, что в районе деревень Куклино и Гретни можно поднять еще около полутора тысяч солдат. Так что эту работу нужно продолжать.
Гретня никогда не была большим селом. Но во время войны почему-то именно этот населенный пункт стал камнем преткновения в противостоянии советских солдат и фашистов в этом районе. В стремлении овладеть деревней обе стороны зачастую применяли военные хитрости.
— Был случай, когда наши солдаты обратили в бегство минометную батарею немцев, — рассказывает Дмитрий Ефремов. – Немцы бросив минометы, побежали в сторону леса. Наши солдаты, естественно, решили завладеть трофейным вооружением. Но оказалось, что минометная позиция была самой настоящей ловушкой. Немцы ее специально заранее пристреляли. И как только наши оказались на батарее, по ним из леса открыли минометный огонь. Всех положили!
«Это все осколки!»
— Из Сухиничей?! Ну скажите там, чтобы уже прислали нам грейдер! Ведь даже за хлебом съездить нельзя, настолько ужасная дорога.
68-летний житель деревни Куклино Владимир Бирюков настороженно встречает иномарку из райцентра. Но, узнав о цели нашего визита, тут же сменяет гнев на милость:
— Идите за мной! Вот здесь, между теплиц!
Подходим к хорошо обустроенному братскому захоронению, делу рук мордовских поисковиков. Местность вокруг поросла молодым березняком. А во время войны здесь было чистое поле.
— В деревне этой немцы стояли, — рассказывает Владимир Бирюков. – А наши вон оттуда с высотки наступали. Потери у нас страшные были просто. Тогда говорили даже, что Рокоссовский здесь лично расстрелял начальника штаба армии. За необоснованные потери личного состава. Не знаю, правда это, или нет, но бои здесь действительно были ужасные.
В подтверждение своих слов Владимир Бирюков подводит нас к стене заброшенного дома. Она вся в дырочках.
— Это все осколки, — вздыхает мужчина. – Осколки! А это – пули. В этом доме у немцев была огневая точка, пулеметчик здесь сидел. И, видимо, когда наши его уничтожили, пулемет вместе с боезапасом свалился на землю. Потому что, когда я еще пацаном был, мы здесь столько патронов находили! А вот это вы видели?!
Владимир Бирюков на секунду заходит в сарай и выходит оттуда со снарядом от сорокопятки. Нашел, говорит, в лесу, забрал. Такого «добра» там еще навалом.
— Когда я еще мальчишкой был, мы с друзьями как-то в лесу играли, так откопали 152-миллимитровый снаряд!
По словам Владимира Бирюкова, поисковые работы в районе Куклино начались в середине 70-х годов прошлого века, после того, как он со своим другом обнаружил в поле размытую весенними водами братскую могилу.
— Знаете, с тех пор, кто здесь только не копал! – вздыхает мужчина. – И археологи, и поисковики мордовские. Помню, один раз приехали они, говорят, что где-то здесь пятеро разведчиков на засаду немецкую нарвались и погибли. А тела их так и не были найдены. Долго мы искали их, но все-таки нашли. Перезахоронили!
Бурая вода
В сотне метров от первой братской могилы расположено второе захоронение. Его тоже обустраивали мордовские поисковики. По словам Владимира Бирюкова, под гранитной плитой покоятся останки солдат, собранные в четырех братских могилах в окрестных полях. Это и бойцы 326-й стрелковой дивизии, и солдаты из других частей. В пяти метрах от памятника растет высокая сосна.
— Вот прямо под ней лежат останки еще пятисот бойцов, — говорит Владимир Бирюков. – Их просто решили не трогать. А знаешь, сколько в окрестных лесах еще не найденных бойцов?! Никто не знает. Я бы сводил вас туда, да уж больно обувь у вас не подходящая. Там чуть пониже раньше родничок был, да и сейчас, наверное, есть. Но местные никогда оттуда воду не брали. Говорили, что бурая она! Почему? От крови! От крови все! Знаешь, у меня внук есть, дайвингом занимается. Нырнул он однажды в здешнюю речку, увидел каску под водой. Вытащил… А каска на череп надета!..
«Всех не поднимешь!»
Калужская область стала одной из самых знаковых остановок на боевом пути 326-й стрелковой дивизии. И по числу освобожденных населенных пунктов, и по числу побед, и по количеству потерь.
— Чтоб ты понимал, расскажу такой эпизод, — говорит местный поисковик Александр Ильюшечкин. – 13 августа 1943 года, когда ваша дивизия снова действовала в составе 10-й армии, она сосредоточилась для наступления в лесу недалеко от райцентра Киров. Солдаты окопались, оборудовали позиции артиллеристы и минометчики. Но немецкая разведка обнаружила скопление советских войск, и в несколько заходов артиллерией и авиацией смешала этот участок леса с землей. Тогда одних только офицеров погибло четырнадцать человек! Когда мой отряд работал в этом лесу, мы подняли останки ста пятидесяти бойцов. Но работы здесь еще очень много! И сразу отвечу еще на один вопрос: «Всех все равно не поднимешь!».
Мой собеседник знает, о чем говорит. За тридцать лет поисковой работы он со своими коллегами поднял останки более двух тысяч советских солдат и офицеров. Но только в двухстах случаях нам удалось установить личности погибших бойцов, — признается Александр Ильюшечкин. – То есть только каждый десятый из найденных покоится под своей фамилией. Остальные лежат, как неизвестные!
Продолжение следует…
